Вторая кожа - Страница 77

Николас резко отвернулся от Коуи, и она почувствовала, что он сейчас мысленно не с ней. Это было не в первый и не в последний раз. Она не обижалась и не беспокоилась, потому что знала, в эти моменты он думает о своей бывшей жене и излечить его может только время.

— Это хорошо, что ты вспоминаешь о ней, — тихо сказала Коуи. — Это естественно и справедливо.

Николас повернулся к ней с выражением такой боли на лице, что у нее сжалось сердце.

— Дело не в том, что она умерла, с этим я смирился, — ответил Николас. — Дело в чувстве вины. Я оставил ее одинокой и несчастной. Она умоляла меня не уезжать. Жюстина ненавидела Японию, тосковала здесь, но я старался не замечать ее состояния.

— Но ты ведь не виноват в том, что произошел этот несчастный случай. Они с подругой ехали на машине из Токио домой, а ты был в Венеции с Микио Оками.

Он кивнул.

— Я старался дозвониться до нее. Дважды, глубокой ночью, но она так и не подошла к телефону. Разозлилась на меня и, вероятно, просто не хотела разговаривать.

— Дело не в этом, — сказала Коуи. — Даже если бы ты и был в это время в Токио, то все равно не смог бы спасти ее. Такова была ее карма.

Николас крепко обнял Коуи и поцеловал. Как всегда, она была права. Пора проститься с прошлым.

— Пусть прошлое хоронит своих мертвецов, — прошептал он. — Карма в том, что мы с тобой снова встретились. — Он ласкал ее, вдыхал аромат ее волос и чувствовал, как его охватывает спокойствие. — Я так счастлив, что нашел тебя!

Подземные торговые залы гигантских токийских супермаркетов в рабочие часы были забиты людьми. Но после пяти часов, когда магазины закрывались, они были пустынны. Зал отделения «Тамаямы» в Гинзе, на улице Харуми, представлял собой огромное торговое помещение, спроектированное на манер английского садового лабиринта — все было устроено так, чтобы как можно более облегчить процесс покупок в разнообразных секциях.

Этот подземный этаж ночью производил странное впечатление. Ушли даже уборщики, и тускло поблескивающие при дежурном освещении прилавки и полки были лишены товаров, а следовательно, и смысла. Но за этим торговым залом находилось другое, гораздо более укромное место. Днем оно обычно пустовало, его использовали по ночам, что было очень полезно Мику. Дело в том, что он — и ряд его корейских партнеров — два года назад купили «Тамаяму». Снижение оборота во время кризиса исчерпало все резервы торгового дома, специализирующегося на снабжении японского потребителя товарами всемирно известных фирм по весьма высоким ценам. За крайне короткий период преуспевающая прежде компания подошла к грани банкротства. Когда пришли Мик и его партнеры, они выкинули девять десятых товаров со всемирно известными ярлыками и заменили их импортом из Тайваня, Малайзии и Китая.

Результат оказался потрясающим. Люди, которые раньше покупали престижные вещи, были рады, что цены на них снизились вдвое и оборот торгового дома резко пошел вверх. Новое руководство «Тамаямы» собиралось применить этот же принцип к товарам длительного пользования и бытовой электронике, изготовленной в Юго-Восточной Азии, в основном на предприятиях, принадлежащих Мику Леонфорте.

Сегодня Мик прибыл рано, чтобы лично проследить за всеми стадиями подготовки к обеду, который был устроен генеральным прокурором Гиндзиром Мачидой в честь членов фирмы «Денва партнерз». В отличие от большинства других деловых встреч еда на этом обеде имела не меньшее значение, чем сами переговоры.

Когда Мик появился из подсобных помещений, то увидел, что отделанная деревянными панелями комната была декорирована, в приглушенных тонах, как он и приказал. Под гигантской хрустальной люстрой сиял своим великолепием длинный стол из дерева вишни. Столовые приборы и посуда сверкали, как бриллианты в витрине ювелирного магазина, а возле каждого прибора стояла написанная каллиграфическим почерком карточка с именем одного из гостей.

В комнате находилось двенадцать человек, включая Мачиду. Генеральный прокурор одного за другим, на японский манер, представил гостей, в то время как официантки, одетые в кимоно и оби, обносили их шампанским «Луи Роджер», малосольной белужьей икрой и излюбленным японцами торо. В комнате было уже накурено, и под потолком повис похожий на городской смог дым, который колебался в струях холодного воздуха кондиционеров.

Вскоре Мачида пригласил всех гостей к столу, и приглашенные, сверяясь с карточками, заняли предназначенные им места. Одно место осталось незанятым. Мик уселся во главе стола, а Мачида — напротив него, по другую сторону. Это послужило сигналом обслуживающему персоналу откупорить бутылки с вином. Мик, обладавший несомненным обаянием, взирал на присутствующих с видом великодушного диктатора, который благосклонно рассматривает своих сатрапов. Золотистое французское вино лилось, как вода в фонтанах Парижа. Все присутствующие были в превосходном и благожелательном настроении. Мик не ошибся. Экономический спад только усилил почти маниакальную любовь этих людей ко всему редкому и дорогостоящему.

— Добрый вечер, джентльмены, — произнес он, заглядывая в глаза всем по очереди. — Я польщен тем, что вы согласились прибыть на нашу небольшую встречу. И, если мне будет позволено это сказать, был весьма рад познакомиться с каждым из вас в отдельности, — Прекратив расточать любезности, Мик опустился на свой стул.

Официантки поставили перед каждым гостем по маленькой тарелочке с салатом. Из двери кухни появилась Хоннико, она толкала перед собой тележку с огромной, чеканного серебра супницей и большим половником. Каждому из приглашенных она положила на тарелку с салатом по кучке каких-то черно-желтых бобов в прозрачной желеобразной массе. Гости с удивлением смотрели на незнакомое блюдо, пытаясь определить, что это такое.